…А я была в Питере всего два раза. Нет, вру, в Питере — всё-таки один, это было в 2000-м, мы тогда с подругой сорвались с места и махнули на выходные, и я показывала ей не Питер — Ленинград, мой Ленинград 1985 года, который мне тогда подарили родители… В 2000-м был июль, всё ещё белые ночи, и мы смотрели развод мостов, и подруга без сил ждала меня на лавочке, пока я рванула (ночью! одна!) искать атлантов, которые когда на сердце тяжесть… а потом мы пошли пешком до гостиницы, надеясь к утру дойти, какие-то мужики окликнули — девушки, вам куда? довезём! — а вы такси? — такси! — и две дурёхи, вжавшиеся в сиденье, были-таки без проблем доставлены в гостиницу — к чёрту на кулички, потому что ещё не было интернета, и кто ж его знал, что она так далеко, та гостиница…
А в 1985-м был не Питер — был город с леденцово-ледяным, звенящим названием, было начало июня, были лёгкие кофточки, взятые мамой для себя и для меня — и были две пары детских хэбэшных колготок, натянутые одна на другую, и все кофточки, надетые одновременно под куртку, и холодное ленинградское солнце посмеивалось — ну что, мол, погреться приехали, москвичи? И было Адмиралтейство, и Эрмитаж, и Растрелли, был Павловск с белочками, вырывавшими из рук грибочки, которые напекла внучке в путешествие бабушка, и был не глухой Петергоф — звонкий торжественный Петродворец, увиденный впервые с залива (потом, пятнадцать лет спустя, я и подругу повезла туда тоже морем, ибо только так можно дарить город, стократ превосходящий хвалёный Версаль, тоже виденный — и не впечатливший), и было за торжественной оградой засыпающее вечернее Детское село, потом вновь ставшее Царским…
А потом в Питере появились друзья — реальные и виртуальные, и развиртуализировавшиеся… и был человек, много старше, звавший меня приехать — и я с горечью думала, что больше не увижу Санкт-Петербурга, потому что нечем мне было ответить тому человеку… а теперь с горечью думаю, что больше не увижу того человека, потому что город вечен, а люди… Я боюсь возвращаться в мой Ленинград, в мой Петербург, в мой город над вольной Невой — но знаю, что всё равно однажды сорвусь с места — и буду бродить по своему детству, не узнавая его, всматриваться в молодость свою, сомневаясь, она ли это, удивляться тому, что это я, я иду по этим вечным улицам, по моему Аничкову мосту (я же Аничка — значит, и мост мой) — и буду надеяться, что он простит меня, Вечный Город, и не будет смеяться над московской моей суетливостью, и одарит меня вновь тем душевным спокойствием — и той душевной бурей — которые только он и умеет дарить тем, кто его любит…
P.S. А этот снимок, который вовсе даже не город над вольной Невой, а вовсе даже самый что ни на есть Петергоф-Петродворец — он вынесен в заголовок просто потому, что этот слайд в далёком 1985 году сделала я сама на папин фотоаппарат ФЭД. Сама выбрала точку съёмки, и хотя папа вначале скептически отнёсся к этому выбору, после тем не менее похвалил за удачный кадр. Папа везде и всегда снимал на киноплёнку, на слайды, теперь на видео, снимает он удивительно хорошо, и меня он научил видеть кадр сразу, строить композицию, и научил замечать детали… Позже, уже классе в восьмом, мне родители подарили неубиваемый, страстно мною полюбленный фотоаппарат Смена 8М за 15 рублей, падавший с любой высоты и не сердившийся на меня за это, и мы с папой сами проявляли отснятые мною плёнки, и печатали чёрно-белые снимки… и если сейчас мои снимки хвалят — это заслуга моего папы, научившего меня фотографировать.
