Моя Пресня

…А моей Пресни больше нет. Нет моего дома — он стоит на том же месте, терпеливо ждёт своей пятиэтажной судьбы, но это уже не мой дом. Не мой подъезд, не мои окна — они уже не зовут взлететь на третий этаж, они смотрят насторожённо, замерев в глухой обороне — на всякий случай. Не мой подсолнух — он так и не взошёл, хотя я исправно поливала его из игрушечного чайничка настоящей водой, смущаясь под умильными взорами приподъездных бабок.

Не мой двор, — да там и нет уже двора, так, неопределённое пространство, занятое машинами. Голуби — и те не мои. Нет моей прачечной в соседнем доме, куда ходила гордо сдавать и забирать бельё, расписываясь в квитанции печатными буквами, нет моего «Башмачка», так по-родному пахнущего резиновыми галошами, чёрными с ярко-красной, уходящей в малиновость изнанкой, нет новогодней ёлки — вместо неё суетливый МакДональдс, выполняющий функции общественного туалета и тем оправдывающий своё существование.

Всё тот же — но ставший робким, притихшим, слишком прозрачным и не моим — любимый скверик с газетными — когда-то — стендами, с внушавшим почтение Булыжником пролетариата… Нет булочной с рогликами (именно так они звались), нет «Фарфора» с многолетними цветными вазами на полках, нет любимой деревянной трибуны, на которой можно было вытаптывать кружевные цепочки шагов по первому нерешительному снежку, — вместо неё нечто из стекла и бетона…

Да что там — Универмага нет! Самого Пресненского Универмага! За его огромными грустными окнами, охраняемого неведомым государством, прячется Бенеттон… а может, уже и не он, а кто-то следующий… Случается проезжать — и почти не ёкает в душе, не сжимается светлой грустью сердце.

Давят громадины, подступившие к самой проезжей части. Задавившие, раздавившие мою Пресню.

Нет больше доски на Зоопарке — «Здесь в таком-то году что-то забыл В.И.Ленин», да и сам Зоопарк оделся в гранитную бронированную одёжку. Нет любимой надписи на верхушке дома, почерком откуда-то из тогдашней жизни — «Москвичи! Соблюдайте правила пожарной безопасности!» Нет. Ничего этого больше нет. Навсегда — нет. Мой чужой родной город.